Философствование как самодеятельность, или
Персонологическая природа философии
Постановка проблемы «самодеятельного
философствования» снобистски неадекватна, поскольку предполагает различение в
философской культуре «высоколобых профессионалов» и «самодеятельных любителей»
в философии.
Между тем, не секрет, что
«профессиональная» философия всегда и везде получала импульсы интеллектуального
и духовного поиска извне. В отечественной мысли давно уже сложилась традиция
«нефилософской философии». Характерно, что такие глубокие отечественные
мыслители ХХ столетия, как С.С. Аверинцев, М.М. Бахтин,
В.И. Вернадский, Л.Н. Гумилев, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман,
А.А. Любищев, Б.Ф. Поршнев, С.С. Хоружий, В.Б. Шкловский -
не профессиональные философы, хотя и являются таковыми по самому «гамбургскому
счету». Их философствование, осуществлявшееся и осуществляемое за рамками, а
зачастую и вопреки философскому официозу, входит в ткань духовной жизни
общества, определяя и содержание концептуализаций профессиональных философов.
Активное и интенсивное философствование
всегда было свойственно не только гуманитариям, но и
специалистам-естественникам. Альтернативный духовный поиск пронизывал и
пронизывает среду художественной, научно-технической интеллигенции, интеллектуалов
- в том числе «дворников» и «кочегаров»,
занятых интенсивным духовным поиском и творчеством, но не нашедших возможности
для полноценной социальной самореализации.
Титульные и культовые для нынешнего
понимания российской философии фигуры - П.Я. Чаадаев, ранние славянофилы,
Н.Ф. Федоров, Н.А. Бердяев, Л. Шестов, В.В. Розанов,
Вяч. Иванов, П.А. Флоренский, П. Савицкий и др. - не являлись
философами ни по специальной подготовке, ни по официальному статусу и роду занятий.
В. Соловьев был отстранен от университетской кафедры. А такие ключевые для
понимания русской мысли фигуры как Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой?
Можно сказать, что типологической закономерностью развития российской философии - философская канонизация
нефилософского философствования. Психологи Л.С. Выготский и
А.Н. Леонтьев оказали решающее влияние на формирование деятельностного
подхода в отечественной философии. Ныне живущие в Германии, но с очевидностью,
яркие русские мыслители Б.Е. Гройс и И.С. Смирнов - изначально
матлингвист и филолог соответственно, Б.И. Парамонов - историк. По словам
студентов и выпускников философского факультета СПб госуниверситета последних
лет, их самое яркое философское впечатление за время учебы - спецкурс
Н.А. Шанина, одного из создателей конструктивистской школы оснований
математики.
Такая тенденция характерна не только для
российской, но и для всей мировой философской культуры. От философии
Возрождения и Нового времени до наших дней в динамике философской мысли нередко
ключевую роль играли отнюдь не профессиональные философы и сама эта динамика
зачастую реализовывалась на основе противопоставления и противостояния
философии как таковой. Ф. Бэкон, позитивизм, З. Фрейд,
Ж. Деррида - только первые пришедшие на ум фигуранты и направления.
А. Эйнштейн и Н. Бор, А. Пуанкаре и В. Гейзенберг - яркие и
ключевые фигуры в философской мысли нашего столетия, их интуиции дали богатую
пищу для ума не одного поколения профессиональных философов. Живое
философствование всегда получало и получает
мощный импульс развития из-за пределов собственно философской культуры.
Исходящая с вузовских кафедр и из тиши академических кабинетов философская
мысль не оказывает серьезного воздействия на общество. Речь идет не только и не
столько об иронически-терпеливом отношении к преподаванию философии - такое
отношение к преподаваемым дисциплинам вообще характерно для
школьно-студенческой среды. Важнее другое - явная преувеличенность слухов о
непосредственном влиянии «профессиональной» философии на умы.
Этот вывод убедительно подтверждается в
наши дни, когда явно и довольно остро ощущается голод по внешкольной,
неакадемической философии, по независимому и честному суждению. Не случайно в
годы духовного застоя возник и активно разгорался, особенно в молодежной среде,
интерес к религии, особенно ее экзотическим формам в духе New Age. Эти
настроения способствовали появлению и
росту разнообразных, но замкнутых объединений и общин, в том числе -
тоталитарного толка. Параллельно интенсивный духовный поиск способствовал росту
активного интереса к истории философии (особенно - отечественной), идеям
современной зарубежной философии. И опять же, ищущий «любитель» не всегда
находит искомое у «профессионала».
Итак, есть
живое философствование и есть академическая философия. Есть собственно философы
- те, кто философствует, и есть преподаватели философии, делящиеся радостью
узнавания чужого философствования. Парадокс заключается в том, что
профессиональной философией считается второе, тогда как первично и существенно
первое, а реализовываться оно - философствование - может где угодно, в каком
угодно жизненном материале, а отнюдь не только в учебных аудиториях или на
профессиональных философических конференциях.[1] Да и
в академической среде важным и существенным является не столько официальное
профессиональное общение, доклады и сообщения на конгрессах и конференциях,
сколько живое общение, переписка, обмен электронными сообщениями, поездки в
гости. Все это «живое философствование» и отливается потом в монографии,
статьи, лекции.
На это обстоятельство недавно обратил
внимание М. Эпштейн, предложивший различение Philosophy и Filosofia.[2]
Различия между ними он уподобляет различию между симпозиумом схоластов и
платоновским симпосионом. В этом плане российскому философствованию,
свойственна именно Filosofia, "симпосийный"
характер философствования: диалогичность, особая полифония духовности,
интегрирующей абстрактные идеи, душу и телесность философа, науку и поэзию,
критику и фантазию, анализ и синтез, историчность и утопизм. Традиция и опыт
такого философствования во многом утрачена на Западе, хотя и там можно найти
ярких представителей Filosofia: К. Честертон, Ч. Льюис в Англии,
Ф. Ницше и М. Хайдеггер в Германии, Ж. Батай, Г. Башляр,
Ж. Бодрийяр во Франции. Аналогично и в России можно найти представителей
канонического неокантианства, структурализма, позитивизма и т.д. Поэтому, скорее можно говорить об акцентуированных
типах бытования философской мысли: живое философствование как многообразное и
разнообразное в своей жизненной полноте осмысление мира в его единстве и беспредельности - во-первых, и во-вторых -
философию как рациональную систематизацию философствования.
Итак, философствование реализуется
практически во всех сферах жизнедеятельности. Но как тогда отличить его от
чего-то иного? Чем занимаются философы, а точнее - философствующие?
Такая переформулировка проблемы не
тавтологична. Просто она начинает не с определения понятий, а с взгляда на
философию как специфическую деятельность. С таких позиций философия предстает
не единой, монолитной, строго упорядоченной системой, сколько «системой
систем», которые находятся в отношениях и связях друг с другом, напоминающих
«семейства языковых игр» Л. Витгенштейна. Эти отношения и связи напоминают
плетеную (типа кольчуги) или войлочную структуру. Философские концепции и
способы философствования относятся друг к другу не как род и вид. Они образуют
сложные цепочки и плетения, в которых каждое из звеньев пересекается с
близлежащими, цепляется за них, но при этом может не иметь никаких
непосредственных связей с другими, может никак к ним не относиться или иметь
сложно опосредованные переходы к ним. Например, непосредственный переход от
позитивизма к экзистенциалистскому философствованию без опосредующей роли
феноменологии практически невозможен.
Очень часто философы различных школ и
направлений просто не понимают друг друга - ни о чем, ни как, ни зачем они
говорят, пишут и думают. Однако все вместе, в своей целостности они образуют
прочную и всюду плотную ткань философствования, покрывающую (или пронизывающую)
все сферы жизнедеятельности.
Но при всем разнообразии своих форм
философия - на редкость целостная нормативно-ценностная система культуры. Если
только понятие целостности применимо к универсуму вообще, к полноте мира и
жизни человека. Действительно, философия - универсальное, предельное, если не
за-предельное осмысление. Выражается это в за-предельном характере ее
традиционных вопросов.
Будучи мировоззрением и миропониманием,
если не мироощущением, любая философия - как осмысление мира, человека и его
места в мире - связана с поисками ответов на несколько «философиеобразующих»
вопросов: какова природа действительности, что представляет собой реальность
самой реальности? что такое человек? что происходит в момент смерти? почему
вообще возможно познание и каким образом мы узнаем, что правильно, а что
неверно? в чем смысл человеческой истории?
Уже этот перечень делает ясным главное.
Философствование есть попытка конечного существа понять бесконечный мир. Из
этого следует, что философия, в принципе не является и не может быть наукой в
самом точном смысле этого термина - в смысле science. И это несмотря на самые
наукообразные и рациональные формы возможного философского осмысления.
Философия, в отличие от науки,
предполагает не столько некую социальную конвенцию, сколько установку на
индивидуально неповторимое осмысление действительности. Философ всегда и прежде
всего - личность, занимающая собственную неповторимую позицию. Со всеми
вытекающими отсюда последствиями. Зачастую эта индивидуально неповторимая
позиция приходит в резкое столкновение с общепринятыми нормами, а то и
сознательно им противопоставляется. Поэтому архетипичной фигурой философа на
все времена стал Сократ, вынужденный по решению суда выпить яд, а для
отечественной философии - П.Я. Чаадаев, высочайшим повелением объявленный
умалишенным.
Осмысление мира в целом, на которое
претендует философ, выводит его в контекст этого мира. Поэтому философ -
личность не от мира сего, занимающая позицию вне этого мира и только так
получающая возможность понять и судить этот мир. С одной стороны, философы -
что-то вроде юродивых, блаженных не от мира сего. А с другой - вечно виноватые.
Не важно, что их никто никогда не слушал - если что-то в жизни идет не так, то
виноватыми в этом оказываются, прежде всего, именно философы, «учителя жизни»,
которые, оказывается, учили не тому и не так.
Однако философия не
является и не может быть учением о том, «как жить дальше». Философствование,
как самоопределение, в конечном счете, есть путь и способ самопознания,
самообъяснения и самооправдания. Сколь бы не стремился мыслитель учить, как
жить дальше, на самом деле, его учение есть ответ на вопрос, зачем и как жил он
сам. Разум дан человеку для осознания меры и глубины его ответственности, его
«не-алиби-в-бытии». И философия - не только наиболее общий, но и наиболее
подходящий путь такого осознания. Ее привлекательность лежит в самой природе
самооправдательных возможностей философской рефлексии. Философия, как всякое
рациональное осмысление, есть позднейшая рационализация пройденного пути. Она объясняет
смысл ситуации, в которой находится субъект - не более. Но и не менее.
Ф.М Достоевский
говорил, что «ум-подлец, потому как виляет» - ищет и находит объяснения и
оправдания происходящему. В этом плане философский ум - самый «подлый», так как
по самой своей природе занят объяснениями и оправданиями миру в целом,
фактически - чего угодно. В силу этого философствование должно располагать
богатым спектром выразительных возможностей, позволяющих осмыслять всю полноту
действительности во всей ее противоречивости.
И этот вывод подтверждает
богатство жанров философствования: от паремий и афористики, через «сюжетное»
философствование (притчи, басни, диалоги, новеллы, повести и даже романы) до
рационалистически упакованных «систем» в духе Спинозы или Гегеля. И это только
вербальные жанры. Опыт показывает, что существует и «правополушарное»
философствование, реализуемое с помощью иконических знаков - схем, рисунков,
изображений. Так, на геометрически-наглядном рассуждении основана античная
математика. Но и философия оперирует наглядными образами. И не обязательно -
словесными их описаниями. Есть философы, склонные к непосредственному
оперированию с иконическими знаками. Причем характер используемых средств -
схем, графиков, блок-схем, фигур, изображений и даже склонность к вполне
определенным фигурам (или треугольникам, или кругам, или прямоугольникам, или
стрелкам и т.д.) способны многое сказать о способе и стиле философствования.
Существует «поступочная» философия - как способ философствования, выражающийся непосредственно в образе жизни, поведении.
Примерами могут служить не только киническая традиция, но и бессловесное
философствование мудрых людей, самой своей жизнью воплощающих ценностную норму.
Возможно, существует философское осмысление, основанное на висцеральных
источниках информации[3]
Философия, подобно Протею,
способна принимать самые различные, непохожие друг на друга обличья. Она столь
же многообразна, как и пути человеческого самоопределения, самосознание,
самообъяснение и самооправдание. Поэтому вряд ли обоснованы претензии какого-то
одного способа философствования на исключительность и общезначимость. К такому
выводу приводит рассмотрение даже чисто внешних форм бытования философии. Что
же говорить о разнообразии философствования, если включить в поле зрения его
концептуальное разнообразие.
Таким образом, любое
философствование – метафизично и персонологично. Различие философствования и
философии, «профессиональной» и «непрофессиональной» философии - во всем их
жанровом разнообразии - не абсолютно, а относительно, связано с динамикой
единого процесса, в котором, как это особенно отчетливо видно на российском
примере, профессиональная философская субкультура питается из «самодеятельного»
источника. Вся история философии - перманентная институционализация
неинституциональной философии.